Мысли вслух на18 Мая 2024

Здесь мы видим еще одно свидетельство о личностном характере Христова благовестия, и нам его не так уж легко принять. Если соблазнам все равно надлежит придти, то за что же наказывать (да еще как, «жернов на шею»!) того человека, который становится проводником этой объективной необходимости? Ведь стоит только представить себе, что такого человека не найдется, — это будет означать, что то, что «надобно», не произойдет! Значит, человек-проводник соблазна объективно является исполнителем воли Божией! Как Иуда, предавший Христа!

Ошибка в этом рассуждении состоит в том, что некая объективная «надобность» отождествляется с волей Божией, а это не так. Греховная искаженность всего тварного мира объективно приводит к появлению соблазнов, и, впадая в эти соблазны или проходя сквозь них, человек может многому научиться и ко многому разумному придти, но, так или иначе, в основе всякого соблазна лежит не воля Божия, а грех. Человек-переносчик соблазна не только сам поддается некоему греху, но и провоцирует на этот грех других людей, а это полностью противоположно тому, что Бог считает праведностью. Таким образом, объективное существование греха и его последствий не отменяет личной ответственности каждого человека за каждый его грех. Объективная необходимость смерти Христа для нашего спасения не оправдывает тех, кто Его предает, осуждает и распинает.

Господь Сам удаляется из ситуации, когда люди хотят вручить Ему земную власть и даже, как кажется, готовы признать Его Мессией. Почему? В том ли дело, что мы хотим вручить Ему решение всех своих проблем и, как мы часто делаем это с любой властью, переложить на Него как на царя ответственность за свою жизнь? Возможно, потому что полагаться на Бога и сбрасывать с себя ответственность — далеко не одно и то же. Может быть, дело в том, что иудеи ожидали от Христа в тот момент в первую очередь решения проблемы национальной независимости и суверенитета и решения хозяйственно-экономических проблем? Он ведь только что так «удачно» накормил пять тысяч человек пятью хлебами... Возможно, потому что Царство, в которое призывает нас Господь, не от мира сего.

И, конечно, ключевыми в это связи являются последние слова Христа в сегодняшнем отрывке: старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную. На самом деле, если ты хочешь, как говорит евангелист Иоанн, сделать Иисуса царем (в своей жизни), то для этого именно необходимо питаться тем Хлебом, который Он постоянно дает нам в Причащении.

Как же это знакомо и понятно. Как мы любим задавать Богу вопросы, ответы на которые нас совсем не касаются. Но вот что утешает: апостол Пётр тоже задавал глупые вопросы — и ничего страшного не случилось. Иисус говорит ему: «Пётр, Мои отношения с Иоанном — это Моё и его дело. Для тебя важны твои отношения со Мной. Ты следуй за Мной». Это же Он говорит и каждому из нас. Он не даёт ответа на вопрос, который не следовало задавать, но и не отвергает спросившего. «Глупый вопрос» не означает конец разговора. Господь только направляет Петра, а с ним — и каждого из нас, в нужное русло.

Сегодняшний отрывок содержит, наверное, одно из самых уничижительных определений из данных Иисусом тем «учителям», которые так любили с Ним полемизировать. Ведь понятие об учителе в иудейской традиции было совершенно неотделимо от личного примера, который учитель должен был подавать своим ученикам. Иисус же, советуя не следовать примеру фарисейских учителей (ст. 3), фактически назвал их лжеучителями.

Между тем, такая характеристика дана была отнюдь не в пылу полемики, она вообще является достаточно типичной, когда дело касается учительства в религиозной сфере. Не случайно Иисус упрекает фарисеев и книжников в том, что они, требуя многого от народа, сами отнюдь не обременяют себя (ст. 4). Такое утверждение на первый взгляд кажется странным: ведь и члены фарисейского братства (включая его лидеров), и учёные раввины-книжники отличались особым, можно было бы сказать подчёркнутым, благочестием, которое, впрочем, Иисус характеризует как показное (ст. 5–7).

Но в том-то и дело, что эти религиозные усилия нередко были, в сущности, лишь попыткой уйти от главного. Духовная жизнь и жизнь религиозная — не одно и то же. Духовная жизнь предполагает отношения с Богом и стремление к Царству; жизнь религиозная может принимать самые разные формы, но в основе её всегда лежит стремление установить отношения с высшими силами, если речь идёт о язычестве, или с Богом, если о монотеизме.

Казалось бы, между религиозностью и духовной жизнью должно быть в таком случае много общего. В известной степени так оно и есть, но всё же духовная жизнь и религиозность — вещи разные. Религия нужна человеку и создаётся человеком; духовная жизнь невозможна без непосредственного участия Бога, без откровения. Но духовная жизнь строже и требовательнее религиозности, она не терпит лукавства и недомолвок, не говоря уже о прямой лжи; в жизни религиозной всё это, к сожалению, может иметь место, и тогда религия вырождается, так, что от неё остаётся лишь пустая оболочка. Но именно такая пустая оболочка может оказаться убежищем для тех, кто боится жизни духовной.

Очень непросто убежать от Бога, Которого знал; невозможно забыть о Царстве, которое видел. Но можно убедить себя в том, что есть вещи поважнее, что есть религиозные обязанности, которые нужно исполнять, традиция, которой нужно следовать, авторитеты, которым положено подчиняться. И если человек сумеет убедить себя в том, что такая религиозность — действительно самое важное в жизни, он не только будет ревностно следовать этому сам, но и другим по возможности не позволит жить иначе. И ученикам своим вместо примеров духовной жизни подаст пример жизни религиозной, нередко и впрямь совершенно «неудобоносимой», а то и вовсе невыносимой. И чем больше такой учитель вместе со своими учениками будет усердствовать, тем дальше будут они уходить от Царства.

Бог сотворил нас разными: сильными и слабыми, больными и здоровыми, мужчинами и женщинами. Каждому из нас дана своя уникальная, незаменимая роль, и слабые нужны сильным не меньше, чем сильные слабым. В Церкви много служений, но как найти свое, которое соответствует именно тебе — такому, какой ты есть? Главное — не столько в пользе, которую можно принести разными делами, сколько в том, чтобы стать и остаться самим собой.

В этом отрывке часто видят лишь указания на внешний вид, форму одежды, в которой женщина должна появляться в храме. И это тоже важно. Но в наши дни речь идет скорее об осознании главной, глубинной сущности каждого из нас и той роли, которую он призван играть в мироздании. Прилично ли браться за что-то прежде, чем понять, кто мы есть по своей природе, по своему положению относительно друг друга в теле Церкви, перед Богом?

«Прилично ли жене молиться Богу», «пророчествовать» или делать какие-либо дела, забыв о том, Кем и для чего она Им же была создана? «Знак власти над нею, для Ангелов» — это знак смирения женщины перед Богом, перед Его замыслом о ней, знак памяти о том, ради чего она была создана изначально.

Сколько проблем имеем мы в наших взаимоотношениях друг с другом, в семьях, из-за того, что искажена психология пола, забыта истинная роль прежде всего женщины. Согласиться с тем, что ты лишь слабый цветок в руках Господа, что ты часто ничего не можешь сделать, а только просить и надеяться, верить, ждать и продолжать любить, — не в этом ли подвиг веры? Есть, конечно, много нужных и важных дел. Но есть еще и дело сохранения и взращивания своей уникальности, своей истинной природы, и тогда мужчины, которых всем так хочется видеть сильными и мужественными, тоже смогут осознать свою уникальность. Разные, мы станем едины в Господе. Ведь если мы в Господе, то «ни муж без жены, ни жена без мужа».

Сегодня роль женщины в Церкви трудно переоценить. Именно женщинам приходится в основном нести на себе крест веры. Но часто их постоянство в молитве и их любовь творят чудеса. Мы видим, например, как во времена гонений простая вера «бабушек» помогла сохраниться Церкви в нашей стране.

Говоря о Своих «плоти и крови», Спаситель приоткрывает нам тайну той жизни Царства, к которой готов приобщить каждого ищущего, доверившегося Ему. Еврейское (и арамейское) выражение «плоть и кровь» многозначно. Оно может обозначать человеческую природу как таковую, а может и человеческую жизнь во всей её полноте. Возможно, слова Иисуса вызвали у Его слушателей даже какие-то ассоциации, связанные с человеческими жертвоприношениями. Он, разумеется, говорит о другом, но понять это можно лишь в контексте всего сказанного Им о «хлебе жизни», о жизни Царства. Слушающим Иисуса непонятны Его слова о «хлебе жизни». Им понятна манна. Тут всё достаточно очевидно: есть данная Богом пища, чудесным образом упавшая с неба.

Её можно видеть обычным физическим зрением. И тем же физическим зрением можно видеть, что пища необычная. Что она чудесная. Потому, что появляется неведомо откуда. А что люди, эту пищу евшие, умирали так же, как и все остальные, никого не удивляло. Смертность — удел всеобщий, и никто не ждал, что чудо избавит человека от смерти.

Оно, конечно, могло избавить от смерти преждевременной — от болезни, от опасности — но не от смерти как таковой. Тут надо было полностью изменить качество жизни человека, изменить саму человеческую природу. Нужно было приобщить человека к полноте жизни Царства, которую одним физическим зрением не увидишь. И сделать это можно было только одним способом: включив ищущих Царства в жизнь Христову. Ведь это Он принёс Царство в мир.

Это Его человеческая природа вмещает в себя всю полноту этого Царства. У тех, кто ищет Царства, со Христом должна быть единая жизнь. Не как-то аллегорически или фигурально, а совершенно буквально. Вот эта Его жизнь и есть тот самый «хлеб жизни». Но извне, чисто физически к этой жизни не приобщиться. Физическая природа Спасителя, взятая отдельно от Его жизни во всей полноте, только природой и останется. Ведь жизнь человека с самого начала была задумана Богом как единство природы и духа.

Единство, не предполагающее разделения, но направляемое духом, а не природой. Человека можно узнать только изнутри, а не извне. И Спаситель готов открыть нам Свою собственную жизнь изнутри с тем, чтобы она стала для нас «хлебом жизни». Он готов ввести нас в эту жизнь с тем, чтобы это вхождение стало для нас первым шагом на пути в Царство. Других вариантов нет: ведь Царство входит в мир через Него. Он — Царь, и ключи Царства у Него.